Пильнецкий аэродром представлял собой небольшое поле. Рабочая длина аэродрома составляла не более 1200 метров и удлинить её уже не представлялось возможным. Для расширения и очистки аэродрома от снега решением райисполкома в зиму 1942-43 года колхозы, организации, предприятия поставили 260 человек рабочей силы и 250 возчиков с лошадьми, расчисткой аэродрома занимались и сами военнослужащие, а так же строили бревенчатые ангары для самолётов. Верх ангаров закрывали сеткой и маскировали ветвями деревьев на случай вражеской разведки. Здесь же сооружались землянки, территория военного аэродрома была обнесена колючей проволокой, существовал строгий пропускной контроль.

Лётчики были расквартированы по домам деревни Пильно. Питались лётчики в столовой. Поваром была жительница посёлка Сазоново Евгения Николаевна Яцевич. При столовой был организован продовольственный склад, где учёт и расход продуктов осуществляли военнослужащие - жители Ленинграда Карелин и Юдаков. В свободное от боевых полётов время лётчики ходили на танцы в клуб имени Крупской, где виртуозно играл на баяне Фёдор Дороничев. Молодым девчатам нравились бравые лётчики, и не случайно после войны некоторые военнослужащие связали свою жизнь с посёлком Сазоново – это Тимофей Осипович Лытышев, Фёдор Сергеевич Горюнов, Владимир Иванович Яцевич, Геннадий Никитич Волчков.

Задачей полка ночных бомбардировщиков было сдерживания продвижения вражеских сил. Бомбили вражеские колонны, места скопления живой силы, наносили удары по прожекторам противника. Тяжёлые и средние бомбардировщики ТБ-3, СБ сбрасывали свой смертоносный груз на дорогу, сплошь забитую фашистской техникой. По дороге, объезжая подбитую технику и воронки, шли вражеские танки и машины. Казалось, что после бомбёжки и не убавилось. Бросать на танки осколочные бомбы было бессмысленно. Лётчики атакуют пехоту. После бомбометания в потоке пехоты образовывались большие бреши.

В сильные морозы моторы самолётов работали с перебоями, тем не менее с февраля по июнь 1942 года двумя эскадрильями У-2 было произведено по населённым пунктам и огневым точкам 7228 самолётовылетов. С 13 декабря 1941 года по 4 ноября 1943 года находился полевой армейский военно-технический склад № 2223 в деревне Старое Огарёво. 11 авиабаза обслуживала 7-ю учебную авиаэскадрилью, где лётчиков обучали бомбометанию на полигонах у деревень Марьино и Березье.

Когда началась война, Люсе Постниковой было 6 лет. Год назад у неё умерла мама, и она воспитывалась у бабушки в Пильно. Свое военное детство Людмила Ивановна помнит очень хорошо. Помнит строительство аэродрома, когда за очень короткое время вручную, практически без применения техники, поле было расширено, выровнено. Аэродром был совсем рядом, всё это происходило на глазах местных рябитишек, и поэтому осталось в памяти на всю жизнь.

Тем более, что жила маленькая Люся с бабушкой в доме, во второй половине которого была кухня лётчиков. И каждое утро бабушка провожала их со словами: «Ребятушки, миленькие вы хоть прилетите назад».
«Бабушка, мы вернемся, ты не плачь».

Очень часто детские воспоминания о годах войны связаны именно с едой, потому что всё время хотелось есть…

Когда я у Людмилы Ивановны спросила: «Наверное, что-то ребятишкам перепадало от близости солдатской столовой, может быть подкармливали немножко, – она ответила – нам было запрещено». Как и все ребятишки собирали весной мороженую гнилую картошку. Выручила кормилица коза, молоко, пять кур. Конечно, детям приходилось и работать. Работали в Дедовом Поле, сушили торф, укладывали. Тяжелая и вредная работа для подростков. Обидно было, что еще и обманули, заплатили всего лишь 12 рублей. Работали и на заводе – грузили кульманы с посудой до ночи, уставали до такой степени, что еле ноги переставляли когда шли домой.

Но дети есть дети и любопытство так и притягивало к аэродрому. Особенно, вспоминает Людмила Ивановна, нам хотелось знать, где же они эти самолеты прячут…Конечно, дальше положенного их не пускали.

И только когда, воинская часть была перебазирована, ребятишки утолили свое любопытство, нашли таки глубокие доты, ангары и маскировочные сетки.

Самые страшные воспоминания связаны с бомбежкой склада боеприпасов. Но накануне ночью жители видели, как их вывозили. Если бы боеприпасы оставались в здании страшно представить, что бы было. Но ужас и страх той ночи Людмила Ивановна помнит до сих пор:
«Бабушка, там люди с котомками стоят!»
«Куда я пойду, иди одна»
«Нет, я одна не пойду».
Так и пережили они эту бомбежку в своем доме, а как рвались снаряды и летели бревна, Людмила Ивановна запомнила на всю жизнь.
Когда расформировали воинскую часть, мальчишки находили неразорвавшиеся бомбы на аэродроме. Один снаряд разорвался, ровесник Людмилы Ивановны остался калекой на всю жизнь, взрывом ему повредило глаза. Когда шли бои под Тихвином Людмила Ивановна хорошо помнит, как летел подбитый самолет. Конечно ребятишки – любопытный народ побежали смотреть, их не пустили.
«Тетя Таня, что там?» – спросила она у соседки
«Да, куски одни, в простынь завернули да и увезли.»
Когда закончилась война повзрослевшая Люся с бабушкой ходили на могилу летчиков, похороненных на поселковом кладбище.

Из воспоминаний Валентины Ефимовны Смирновой
«Мама развешивала во дворе белье, когда к дому подошел лейтенант: «Хозяйка, мы приехали с фронта, нам бы баньку истопить». Бани у Ершовых не было, но натаскали вод в соседскую и истопили на 40 человек. Через некоторое время опять пришли с просьбой: «Ольга, может быть вы нам постираете?». Так и стирала Ольга Алексеевна Ершова белье летчиками Пильнецкого аэродрома, а маленькая Валя бегала на речку его полоскать.
Очень хорошо помнит Валентина Ефимовна и командира эскадрильи Чемоданова Павла Александровича, и его семью. Помнит, как привезли погибшего в Ленинграде командира. Гроб поставили в клубе и хоронили его всей школой. Школьники посадили березку на его могиле, которая сейчас уже выросла в большое и крепкое дерево.
В своем рассказе Валентина Ефимовна вспомнила о лейтенанте Гусеве. А в музее Сазоновской средней школы хранится интересная фотография военных лет. На ней отец и сын Гусевы. Мальчика звали Гена, ему было 9 лет.

Он был вывезен из блокадного Ленинграда в 1942 году. Мать Гены погибла, а отец воевал в эскадрильи морских бомбардировщиков-торпедоносцев, их полк располагался в деревне Пильно. Мальчик всю войну находился с отцом в эскадрильи.
Отец и сын были прекрасными баянистами, и в промежутках между боевыми вылетами отца давали концерты. Отец Гены погиб в Восточной Пруссии в 1942 году…
Из воспоминаний Таисии Ивановны Яхмен
Аэродром у нас был до войны, и иногда прилетал небольшой самолёт, а мы, дети, бежали туда, чтобы посмотреть на это чудо. В начале войны приехало много рабочих и солдат, а аэродром был увеличен в несколько раз. Множество камней вывезли тогда на берег реки Песь. Построили стоянки для самолётов, нарыли землянок. Солдаты жили в деревне и в землянках. За грибами и ягодами нас не пускали часовые-постовые, но мы пробирались окольными путями. Много росло грибов и ягод в тех лесах. У нас в задней избе жили молодые ребята, которых обучали лётному делу. Их было человек 15-20, спали на нарах, которые были сколочены в два ряда во всю комнату. Занимались с этими ребятами двое мужчин. Фамилия одного из них – Калачёв, как звали другого, не помню. Проходили учебные вылеты и прыжки с парашютом. Большие тяжёлые самолёты улетали часто ночью. Мы уже отличали по звукам: немецкий или наш самолёт летит. Чемоданов приехал с женой и сыном. Жили они у бабушки в доме № 27, который и сейчас стоит.
К ребятам часто заходил доктор Рябов и ещё один лётчик-офицер, которого звали Степан Степанович. Он разбился, когда гнали немцев от Тихвина. Самолёт при падении не взорвался и не разбился сильно. Но четыре человека в нём погибли. Говорили, что там было три офицера и лётчик. Их похоронили на сазоновском кладбище. Ещё вспоминается авария учебного самолёта, который упал и загорелся в поле у моста через реку Ратца. Мы с Ниной бегали туда. Самолёт почти весь сгорел, и было страшно смотреть на два обуглившихся трупа. Их тоже схоронили на нашем кладбище, недалеко от дороги, а потом их останки перенесли в братскую могилу. Это было уже в 60-е годы.